Таис Афинская Книгу
- В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу «Таис Афинская» (Ефремов И.) по низкой цене. Бесплатная доставка по всей.
- Ефремов Иван Антонович. О книге 'Таис Афинская'. Иван Ефремов известен не только как выдающийся писатель-фантаст, но и как создатель историчеких романов. Среди всех его произведений особенно выделяется Таис Афинская – роман, рассказывающий о жизни реальной исторической личности, участницы походов Александра Македонского, одной из умнейших женщин своего времени.
- Скачать книгу Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов. Жанр: Историческая проза.. Описание книги: История донесла до нас истории о поразительных женщинах. Поразительных в своей красоте, остроумии, мудрости, внутренней силе. Таис Анфинская была именно из таких женщин. Она ни на шаг не отставала от своего наставника и предводителя Александра Македонского, став верным соратником его в походах.
Я очень люблю читать хорошие книги. И еще - я очень сожалею, что в школе нас воспитывали на книгах, не подходящих пытливому разуму ребенка.
Иван Ефремов известен не только как выдающийся писатель-фантаст, но и как создатель исторических романов. Среди всех его произведений особенно выделяется Таис Афинская – роман, рассказывающий о жизни реальной исторической личности, участницы походов Александра Македонского, одной из умнейших женщин своего времени. Это не просто увлекательный приключенческий роман, но и своеобразный свод философских и эстетических взглядов автора, результат его размышлений о том, каким должен быть цельный и гармоничный человек.
Читать книгу «Таис Афинская» очень удобно в нашей онлайн-библиотеке на сайте или в мобильном приложении IOS, Android или Windows. Надеемся, что это произведение придется вам по душе. Главный вопрос, возникший по прочтении романа, был: 'О чем же она, эта книга?' Попробовав разобраться, как-то проанализировать, разложить по полочкам, заблудился, заплутал окончательно в бесконечных и нескончаемых лабиринтах, где олимпийские боги, грозные и жестокие, всячески стараются еще больше все запутать, где в тенях углов прячутся коварные враги и завистники. Думается мне, что вряд ли.
Женщин, подобных Таис, в Элладе было немало. Судьбы их не менее увлекательны и разнообразны.
А Таис, личность мифическая, и как исторический персонаж не всегда реальна. О жене македонского генерала? А была ли Таис женой, хранительницей семейного очага?
Для кого-то она стала очередной победой, для кого-то - несбыточной мечтой, для кого-то - небесным созданием и Музой, это да. А вот женой - не увидел, не поверил. О философе, к которому тянутся другие мудрецы? Таис вряд ли могла оценить силу и глубину своего ума, пытливого и тянущегося к пламени знания, как цветок тянется к солнцу.
Для нее ответы на свои вопросы гораздо важнее, чем сами вопросы. Для нее люди важнее ответов. Но Таис на современный взгляд уделяла детям совсем мало внимания. Няни, учителя были ближе чем мать, занятая царскими церемониями и встречами. Видится мне, что Иван Ефремов создал книгу, большой и очень интересный роман, о Женщине, способной быть и женой, и подругой, и матерью, и философом, и воительницей, и жрицей, и богиней, и Музой. Женщине - первой среди равных - в разные времена прошедшей через блеск и грязь, овации и унижения, легендарной и приземленно живой, незаметной и необходимой, по-ученически глупой и равной среди мудрейших, слабой и сжигающей города.
О женщине, словно в драгоценностях, среди блистающей античности, среди холодных богинь и героического ореола побед первого среди Мужчин, так и не сумевшего затмить Её. Похоже, пора отказаться от фразы 'я не люблю исторические романы'. То ли предпочтения сменились, то ли очень качественные представители жанра стали попадаться. После 'Таис Афинской' я окончательно готова признать, что многое теряла, стараясь обходить стороной подобные книги. Роман Ефремова оказался потрясающе интересным, и хотя этот автор известен прежде всего как фантаст, я нисколько не жалею, что наше знакомство началось, скажем так, нестандартно. Главное, что сразу чувствуется - книга написана умным, эрудированным человеком. Компетентным, если уместно будет так выразиться.
Собственно, 'Таис Афинская' - из таких книг, после которых кажется, что ты и сам немного поумнел. Ну ладно, пусть не поумнел, но хотя бы расширил кругозор и набрался любопытных фактов и теорий, которые можно потом с кем-нибудь обсудить. Это не главное достоинство романа, но всё-таки как приятно, читая, вдруг обнаружить интересное предположение о том, откуда взялись легендарные амазонки и кем они были; или о том, что под именем Атлантиды может 'скрываться' остров Крит. Как будто до сих пор ты читал сказки про Михаила Потаповича, и вот наконец увидел настоящего медведя, мощного, когтистого и очень-очень живого. В смысле, миф наполнился реальным содержанием, вот что я хочу сказать, и ощущения от этого весьма сильные. Конечно, для такого человека, как я - не так уж хорошо знающего историю, чтобы уже быть знакомым с этими теориями, но всё-таки любящего получать новую информацию и встраивать её в свою картину мира. В общем, это длинное вступление означает: мне очень понравилось.
Открывая исторический роман, я всегда опасаюсь двух вещей: получить что-то вроде скучного учебника истории или что-то вроде словаря устаревших терминов. Предисловие меня насторожило, особенно справка для читателя: 'чтобы перевести счёт по олимпиадам на наш, надо помнить, что каждый греческий год соответствует второй половине совпадающего нашего года и первой половине следующего за ним. Надо умножить число прошедших олимпиад на 4, прибавить уменьшенное на единицу число лет текущей олимпиады и полученную сумму вычесть из776, если событие.'
К тому же сам автор пишет, что постарался максимально насытить первые главы романа 'специфическими деталями', чтобы читатель сразу по уши погрузился в нужную эпоху. Но как выяснилось, боялась я зря, и ни особых затруднений, ни тем более скуки испытывать не пришлось - наоборот, стиль романа оказался простым и ясным, а уж как автор умеет изображать! Пару абзацев Ефремов уделил описанию египетских пирамид - так, мельком рассказал, как они выглядели тогда, во времена Македонского.
Я до сих пор под впечатлением, будто видела это своими глазами. И хотя в какой-то момент (в начале 15 главы, если точнее) мне и впрямь показалось, что я читаю учебник истории, это уже не могло уменьшить моего восхищения.
'Таис Афинская' - книга не особенно эмоциональная, ни поплакать, ни помечтать над ней не получится. Зато в ней много увлекательных размышлений на самые разные темы, особенно на тему религии - как и почему одни культы вытеснялись другими, как боги одного народа перебирались в религию другого, но уже под видом злых демонов, как по-разному выглядят храмы разных народов и какие черты местных верований в этом отражены, зачем вообще людям и государствам нужна религия. Серьёзно, всё это очень интересно изложено. Также немало места уделено довольно-таки профеминистким взглядам писателя, а также значению искусства в жизни человека, глобальным вопросам вроде смысла бытия и счастья, ценности знания, недостаток которого оказался гибельным для Александра. В общем, по мере чтения я составляла себе краткий список любопытных тем с указанием нужной страницы, чтобы потом ещё раз пересмотреть и обдумать, и список этот довольно длинный. Чёрт, я даже вдохновилась и решила, что пора заняться заполнением пробелов в моём знании истории, философии и древних религий.
Что касается сюжета. На мой взгляд, при желании можно читать 'Таис Афинскую' почти как приключенческий роман, то есть сюжетные перипетии не совсем уж задвинуты на второй план и книга не состоит из одних только рассуждений. Есть и погони, и опасные ловушки, и любовные страсти, и всё, что хочешь. Я даже лозунг придумала для 'Таис Афинской' - 'Храм плюс жрец - всему конец'. Ну потому что храм в романе - это такое место, где скорее всего кого-нибудь убьют, а жрец - тот, кто это сделает почти наверняка:) Можно, наверное, придраться к тому, что главная героиня очень уж идеализирована, но по-моему, это не от неумения или незнания сделано, а намеренно; чтобы соответствовать задаче, возложенной на неё автором, она именно такой должна быть.
А финал у романа и вовсе символичный, что заметно меняет отношение к прочитанному. Так что мне лично не к чему придраться. Ещё хотелось сказать пару слов по поводу актуальности. Честное слово, читая 'Таис Афинскую', проникаешься мыслью, что не очень-то далеко мы ушли от древних греков, описанных в романе. Те же самые люди, только в красочных декорациях ушедших веков; то же самое море невежества, тускло освещённое лучшими умами, которые уже сказали всё, что будут повторять на разные лады лучшие умы всех следующих поколений; и чувствуешь себя Македонским, который пытается дойти до края мира, не зная его истинного устройства и размеров. Много интересного можно выудить из этой книги - такое пространство для размышлений она дает.
Вот, например, начну с неочевидной темы. Где-то в 356 году до нашей эры родился мальчик, которому загорелось дойти до края Ойкумены, и не просто дойти, а покорить все земли. Подрос он, собрал войска и пошел завоевывать все, что мог. И горели города, многие погибали просто потому, что жили не с той стороны и защищали свой дом, многие попадали в рабство, столько всего было разрушено. Жертвы колоссальные.
Но знаете, что о нем говорится: македонский царь с 336 до н. Из династии Аргеадов, полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти. В западной историографии более известен как Алекса́ндр Вели́кий. Ещё в Античности за Александром закрепилась слава одного из величайших полководцев в истории. И нигде в эпитетах не сказано, что этот зарвавшийся мальчишка ради амбиций своих стер с лица множество народу, а еще больше отдал в рабство, что его завоевания ни к чему не привели, кроме дальнейших распрей, что все его полководческие достижения остались, собственно, достижениями ради достижений. Нет, он - великий человек, а как же.
Историю пишут победители. Некому из сожженных городов и из толп угнанных в рабство рассказывать. А еще можно подумать о становлении религии.
Это тема скользкая, но автор выводит в философских беседах взаимосвязи, переход от матриархата к патриархату, становление сонма богов и их отмирание. Показываются и разные религиозные обряды, интересные и иногда больше мистические, чем реальные. Или рабство и кастовость, оба этих вопроса весьма интересно сравниваются в беседе с индийскими путешественниками и купцами.
Новое или старое, хорошо забытое и не очень, насколько оно соотносится с нашей действительностью? И каково женщине в этом мире - так ли здорово быть гетерой, самой решать, с кем быть, а с кем нет, быть умной, красивой и получать за это деньги и подарки? Так ли уж гетеры защищены? Или все же беззащитны перед миром, где правит мужская сила? А еще можно просто отложить эти вопросы и почитать книгу о том, как в древнем мире женщина искала и познавала себя, как она прозревала и понимала, что ей близко, что дорого, что не очень, как она любила и жила. И как ушла в неведомые дали, потому что мифическим героям так и положено - исчезать во тьме веков, но оставаться в легендах.
Легендах о прекрасных женщинах-критянках и сильных, но грубых мужчинах.
Иван Ефремов. Таис Афинская Таис проницательно посмотрела на подругу. – Да, я люблю его, – ответила Эгесихора на невысказанный вопрос, – это особенный человек, единственный среди всех. Эгесихора сложила пальцы в жесте, означавшем у гетер равнодушие к поклоннику: «Не тот, так этот». – И ты ждешь его?
– Жду! – призналась Эгесихора. Таис задумалась. С Александром явится Птолемей – по слухам, он теперь в числе лучших полководцев македонского царя, чуть ли не самый близкий к нему человек, исключая разве Гефестиона. Сердце Таис забилось сильнее, подруга была не менее наблюдательна и спросила без промедления: – А Менедем? Таис не отвечала, стараясь понять свои ощущения – память о прежнем, смятение чувств в последний афинский год, новое, что пришло с беззаветной любовью лаконского атлета, доверчивого, как дитя, и мужественного, подобно герою мифов. – Не можешь решить? – поддразнила Эгесихора. Знаю лишь одно: или тот, или другой.
Никогда не смогу обманывать. – Ты всегда была такая. Потому не было и не будет у тебя богатства, как у Фрины или у Теро. Тебе оно и не нужно – ты просто не умеешь тратить деньги. Мало прихотей и воображения. – В самом деле, мало! Ничего не могу придумать, чем потрясти соперниц или поклонников.
Зато легче, когда – Да, Менедем небогат, если не сказать – просто беден! С бедностью Таис столкнулась, когда задумала купить верховую лошадь. Продавалась редкая чагравая кобыла из Азиры – той породы ливийских коней, которые якобы завезены еще гиксосами.
Лошади из Азиры славились своей выносливостью в жару и безводье. Салмаах, как звали лошадь, не была очень красивой – пепельного цвета, с длинными передними бабками и вислым задом. Однако это означало мягкую для всадника переступь, и даже мельканье белков в углах глаз – знак недоброго нрава – не отпугивало покупателей. Когда же выяснилось, что Салмаах – триабема, то есть ходит особой «трехногой» рысью, то ее немедленно за высокую цену купил танисский торговец.
Таис понравилась диковатая ливийка, и Салмаах, видимо, распознала в афинянке ту спокойную, покоряющую и добрую волю, к которой чувствительны животные, в особенности лошади. В конце концов Таис удалось обменять лошадь на хризолит – тот самый, предназначавшийся Аристотелю за помощь отцу Гесионы. Менедем достал шкуру пантеры, чтобы закрыть бока лошади сверх маленького потника, употреблявшегося для всадников в боевых поножах или узких азиатских штанах. Таис ездила голоногой, как древние женщины Термодонта, и неминуемо испортила бы себе голени. Конский пот при езде в жару, попадая на кожу человека, вызывает воспаление и язвы. Мягкая шкура хищной кошки, приятная на ощупь, все же затрудняла езду.
Амазонская посадка Таис с сильно согнутыми ногами, так что пятки лежали почти на почках лошади, упираясь в маклаки, требовала особой силы в коленях. Всадница держалась, сжимая ногами верхнюю часть конского туловища. Мягкая, уступчивая шкура пантеры заставляла удваивать усилия ног на скачке. Впрочем, Таис была даже довольна этим.
После двухнедельных страданий к ней вернулась прежняя железная хватка колен, за которую учитель верховой езды, пафлагонец, называл ее истинной дочерью Термодонта. Хотя рысь у Салмаах была нетряской, Таис предпочитала носиться вскачь, соревнуясь с неистовой четверкой Эгесихоры, процветавшей в благодатном сухом климате Египта. На главных дорогах вокруг Мемфиса всегда было тесно от медлительных ослов, повозок, процессий паломников, нагруженных корзинами рабов-носильщиков.
Но им посчастливилось открыть шедшую на юг, вдоль Нила, священную дорогу, лишь кое-где занесенную песками. На чистых участках протяженностью в сотни стадий можно было ездить беспрепятственно, и Эгесихора с упоением предавалась бешеной езде. Когда Таис выезжала на своей Салмаах, Эгесихора брала на колесницу Гесиону.
Кончался четвертый год сто десятой олимпиады. В Египте наступило время пятидесятидневного западного ветра – дыхания свирепого Сета, иссушающего землю и озлобляющего людей. Незнакомые с ветром Сета эллинки продолжали свои поездки.
Однажды на них налетела красная туча, дышавшая печным жаром. Закружились, заплясали песчаные вихри, свет померк, испуганные кони Эгесихоры взвились на дыбы. С трудом удалось справиться с жеребцами, и то лишь после того, как Гесиона, спрыгнув с колесницы, отважно схватила двух дышловых за удила и помогла Эгесихоре повернуть их на север, к городу. Салмаах осталась совершенно спокойной, послушно повернулась спиной к буре и побежала своей мягкой рысцой рядом с колесницей, которая вскоре начала скрипеть от насыпавшегося во втулки песка. Лошади постепенно успокаивались, их бег стал равномерным.
Эгесихора неслась в шуме и свисте ветра, обгоняя пыльные тучи, подобно воительнице Афине. Они достигли места, где дорога огибала темное ущелье. Здесь стоял полуразвалившийся заупокойный храм, на ступенях которого они иногда делали привал. Таис первая заметила на белых камнях человека в длинной полотняной египетской одежде.
Таис Афинская Скачать Книгу Бесплатно Fb2
Он лежал, уткнув лицо в согнутую руку и прикрывая левой голову. Афинянка спрыгнула с лошади и наклонилась над тяжко дышавшим стариком.
Немного разведенного водой вина, и он сел согнувшись. К удивлению подруг, на чистейшем аттическом наречии старик объяснил, что ему сделалось худо от пыльной бури и он, не видя помощи, решил ждать. – Скорее, своей кончины, так как ветер Сета дует с упорством, достойным этого бога, – закончил старик.
Три пары сильных женских рук водрузили его на колесницу, Гесиона уселась на Салмаах позади Таис, и все четверо благополучно добрались до Мемфиса. Старик попросил отвезти его к храму Нейт, стоявшему около большого парка на берегу реки. – Разве ты жрец этого храма? – спросила Эгесихора. – Ведь ты эллин, несмотря на египетскую одежду.
Таис Афинская Скачать
– Я здесь гость, – ответил старик и повелительным жестом поманил к себе Таис. Афинянка послушно подъехала к ступеням, по которым медленно поднимался старик. – Ты афинская гетера, брошенная крокодилам и спасшаяся? Что ищешь ты в храмах Черной Земли? – Теперь – ничего. Думала найти мудрость, утоляющую душу больше, чем философические рассуждения о политике, войне и познании вещей. Я их наслушалась в Аттике, но мне не нужна война или устройство полиса.
– И не нашла здесь ничего? Таис презрительно рассмеялась: – Здесь поклоняются зверям. Что ждать от народа, боги которого еще не стали людьми? Старик вдруг выпрямился, выражение его глаз изменилось. Таис почувствовала, как взгляд незнакомца проник в сокровенные глубины ее души, беспощадно обнажая тайные мысли, надежды и мечты.
Афинянка не испугалась. В короткой ее жизни, несмотря на обилие впечатлений и встреч, не совершилось ничего постыдного или недостойного, не было ни подлых поступков, ни злобных мыслей. Эрос, радость сознавать себя всегда красивой, всегда желанной, неуемная любознательность Ее серые глаза бесстрашно раскрылись навстречу копьеподобному взгляду, и старик впервые улыбнулся. – По соображению своему ты заслужила немного больше знания, чем дали бы тебе жрецы Египта. Будь благодарна своему имени, что они снизошли до бесед с тобой. – Мое имя? – воскликнула гетера. – Почему?
– Разве ты не знаешь, что для дочери Эллады носишь очень древнее имя. Оно египетское, обозначает «Земля Исиды» и вдобавок пришло с древнего Крита. Слыхала ли ты о Бритомартис, дочери Зевса и Кармы? Ты напомнила мне ее изображение.
– Как интересно говоришь ты, отец! Кто ты, откуда? – Я с Делоса, эллин, философ Но смотри, твоя подруга едва сдерживает коней, да и Салмаах пляшет на месте. – Ты знаешь даже имя лошади? – Не будь наивной, дитя.
Я еще не потерял слуха, а ты раз двадцать окликала ее. Покраснев, Таис засмеялась и сказала: – Я хотела бы увидеть тебя.
Приходи в любой день ранним утром, когда слабеет свирепость Сета. Войдешь под сень портика, хлопни в ладоши три раза – и я выйду к тебе. Рыжие и белые кони бешено понеслись по бесконечной пальмовой аллее в северную часть города.
Салмаах, облегченная от двойной ноши, весело скакала рядом. Таис задумчиво смотрела на свинцовую воду великой реки, чувствуя, что встреча со старым философом будет в ее жизни важной. Эгесихора полюбопытствовала, чем так заинтересовал подругу слабый и ничтожный старик.
Услышав о намерении Таис вновь «бродить по храмам», как выразилась спартанка, она заявила, что Таис добьется в конце концов своей погибели. Пожаловаться Менедему, чтобы он или не пускал ее в храмы, или не спасал больше, когда ее бросят льву, бегемоту, гигантской гиене или еще какому-нибудь из божественных чудовищ?
Но и это средство не поможет: атлет, несмотря на свой грозный вид, – влажная глина в пальцах своей красотки! Эгесихора была права. Встреча с философом разожгла любопытство Таис.
На следующий же день она пришла в храм Нейт, едва загорелось красноватыми отблесками свинцовое небо. Философ, или жрец, явился, как только хлопки маленьких ладоней прозвучали под сенью портика. Философ был одет в прежнее белое льняное одеяние, какое отличало египтян и особенно египтянок от всех других чужеземцев. Приход Таис почему-то обрадовал его. Снова пронзив ее своим копью подобным взглядом, он сделал знак следовать за ним. В глубь стены, из огромных глыб камня, слева шел проход, освещенный лишь узенькой щелью сверху. Надоевший свист ветра здесь не был слышен, покой и уединение сопутствовали Таис.
Свет впереди показался ярким. Они вошли в квадратную комнату с узкими, как щели, оконными проемами. Здесь не чувствовалось привкуса пыли, как сейчас во всем городе. Высокий потолок, расписанный темными красками, создавал впечатление ночного неба.
Таис, осмотревшись, сказала: – Странно строили египтяне! – Строили давно, – поправил философ, – без совершенства, но заботились о тайне уединения, загадке молчания и секретах неожиданности.
– Наши храмы, настежь открытые и светлые, во сто крат прекраснее, – возразила афинянка. Там тоже тайна, только не уходящая во мрак прошлого, тайна единения с небом. С солнцем – днем, звездами и луной – ночью. Разве не ощущала ты просветления и радости среди колонн Парфенона, в портиках Дельф и Коринфа? Свитки папируса, пергамента, исчерченные дощечки лежали поверх массивных ящиков.
Таис Афинская Book
Середину комнаты занимал большой широкий стол с пятиконечными звездами и спиралями, ярко-голубыми на фоне серой каменной столешницы. Делосский философ подвел афинянку к столу и усадил напротив себя на неудобный египетский табурет. Философ долго молчал, упорно глядя на Таис.
И странное дело, удивительное спокойствие разлилось по всему ее телу. Таис сделалось так хорошо, что она всем сердцем потянулась к серьезному, неулыбчивому, скупому на слова старику. – Ты удивила меня замечанием о зверобогах Египта, – сказал философ, – что ты знаешь о религии? Тебя посвящали в какие-нибудь таинства? Я ничего не знаю, – Таис хотелось быть скромной перед этим человеком, – я гетера с юности и не служила ни в каком храме, кроме Афродиты Коринфской. – Откуда же знаешь ты, что боги возвышаются вместе с человеком? Ведь это означает, что человек изыскивает богов в себе, а за такие убеждения ты подверглась бы опасности, и очень серьезной.
– Ты напрасно считаешь меня столь умной, мудрец. Просто я – Продолжай, дочь моя. Мне, не имевшему потомства, неспроста хочется назвать тебя так.
Это свидетельствует о близости наших душ. – Я, изучая мифы, увидела, как боги Эллады от древности до наших дней делались постепенно добрее и лучше. Артемис, охотница и убийца, стала врачевательницей. Аполлон, ее брат, начал издревле беспощадным карателем, убийцей, жадным и завистливым, а сейчас это лучезарный бог-жизнедатель, перед которым радостно склоняются. Моя богиня – Афродита – в древних храмах стояла с копьем, как Афина. Теперь есть Урания, несущая людям святую небесную любовь, – щеки Таис вспыхнули. Жрец-философ посмотрел на нее еще ласковее, и Таис осмелела.
– И я читала Анаксагора. Его учение о «Нус» – мировом разуме, о вечной борьбе двух противоположных сил: злого и доброго, дружественного и враждебного.
Антифонта, учившего, что люди равны, и предостерегавшего эллинов от пренебрежения к чужеземным народам – Таис запнулась, вспомнив собственные ошибки, за которые чуть не расплатилась жизнью. Философ догадался. – А сама не смогла преодолеть этого пренебрежения, – сказал он, – за что и попала к крокодилам. – Я не смогла и не смогу принять нелепого поклонения богам в зверином облике: безобразным бегемотам, мерзким зухосам, глупым коровам, бессмысленным птицам. Как могут мудрые люди, да любые люди со здравым умом – Ты забыла, скорее, не знаешь, что религия египтян на несколько тысячелетий старше эллинской.
Чем глубже во тьму веков, тем темнее было вокруг человека и в его душе. Тьма эта отражалась во всех его чувствах и мыслях. Бесчисленные звери угрожали ему. Находясь во власти случая, он даже не понимал судьбы, как понимаем ее мы, эллины. Каждый миг мог быть последним. Нескончаемой чередой шли перед ним ежечасные боги – звери, деревья, камни, ручьи и реки.
Потом одни из них исчезли, другие сохранились до наших дней. А давно ли мы, эллины, поклонялись рекам, столь важным в нашей маловодной стране? – Деревьям и животным тоже.
К удивлению Таис, жрец-философ рассказал ей о культе священных кипарисов на Крите, связанных с Афродитой. Но более всего поразило ее древнее поклонение богиням в образе лошадей.
Сама Деметра, или критская Рея, в святилище Фигалия на реке Неда в Аркадии изображена с лошадиной головой. Священная кобыла обладала особой властью по ночам и служила вестницей гибели. Ни философ, ни Таис не могли подозревать, что более двух тысяч лет после их встречи, в одном из самых распространенных языков мира страшное ночное видение, кошмар будет по-прежнему называться «ночной кобылой». Богиня-кобыла превращалась в трехликую богиню-музу. Ее три лика соответствовали Размышлению, Памяти и Песне. Лишь впоследствии, когда женские божества уступили мужским, трехликая Муза стала Гекатой, а Девы-Музы умножились в числе до девяти и находились в подчинении у Аполлона – водителя Муз. – Теперь я понимаю, отчего древние имена нимф и амазонок звучат так: Левкиппа – белая кобыла, Меланиппа – черная, Никиппа – победоносная, Айниппа – милосердно убивающая кобыла.
– А позднее, когда животные божества утратили свое значение, имена переменились, – подтвердил философ. – Уже при Тесее была Ипполита, Ипподамия – властительница, укротительница лошадей, то есть героини-люди, а не нимфы, подражающие животному облику. Здесь тоже произошло возвышение религии, как ты верно заметила. – Но тогда – Таис запнулась. – Говори, мне ты можешь сказать все. – Тогда почему облик Богини-Матери, Великой Богини, нежен и ласков, хотя он гораздо древнее мужских богов-убийц? – Ты опять ошибаешься, принимая ее лишь как богиню любви и плодородия. Разве не слышала ты о бассаридах – опьяненных священными листьями полубезумных женщинах Тессалии и Фракии, в своем неистовстве раздиравших в клочья ягнят, козлят, детей и даже мужчин.
Женщины бесились, размахивая пихтовыми ветвями, обвитыми плющом, – знаком Артемис или Гекаты. То же было и в Афинах на Ленеях – празднестве «диких женщин» в дни зимнего солнцестояния месяца посидеона. Лик богини-разрушительницы, богини-смерти противополагался облику матери. Соединительным звеном между ними служил образ любви – единственный, который ты знаешь.
Таис поднесла пальцы к вискам. – Слишком мудро для меня. Неужели в далекие темные времена даже женские богини были столь же свирепы, как позднее мужчины-боги? – Свирепы – нет. Беспощадны – да, как сама жизнь, ибо чем же они были, как не отражением жизни, высших сил судьбы, властвующих однозначно и над богами, и над людьми Беспощадны и милосердны одновременно. Таис сидела смятенная и притихшая.
Философ встал и положил большую теплую ладонь на завитки непокорных волос на ее лбу. Снова необычайное успокоение разлилось по телу гетеры, доверие и чувство полной безопасности усиливали остроту восприятия.
– Слушай внимательно, Таис-афинянка. Если поймешь, что я скажу тебе, станешь моей духовной дочерью Верить можно во все, что угодно, но вера становится религией только тогда, когда сплетается с правилами жизни, оценкой поступков, мудростью поведения, взглядом, устремленным в будущее. Мы, эллины, еще очень незрелы – у нас нет морали и понимания людских чувств, как на далеком Востоке. Никогда не созреет до религии вера египтян, но и у нас есть философы, ты сама назвала двух, забыв Платона и еще нескольких мудрецов – Платона я не забыла. Но великий мудрец, создавая свой план идеального государства, забыл о женщинах и их любви. Мне кажется, он признавал только любовь между мужчинами, и потому я не считаю его нормальным человеком, хоть он и знаменитый философ, олимпийский борец и государственный муж. Но ты прав, я забыла Аристотеля, хотя с ним знакома лично, – загадочно улыбнулась Таис.
Делосец поморщился: – Нет. Этот знаток явлений природы не менее дик в моральных вопросах, чем египтяне. Можешь исключить его. Важнее другое: только в начале своего возникновения любая религия живет и властвует над людьми, включая самых умных и сильных.
Потом вместо веры происходит толкование, вместо праведной жизни – обряды, и все кончается лицемерием жрецов в их борьбе за сытую и почетную жизнь. – Что ты говоришь, отец?! – То, что ты слышишь, Таис!
Не все ли равно – женская богиня или Аполлон, Артемис или Асклепий? Жизнь на земле без боязни, красивая, простирающаяся вдаль и вширь, как светлая, устланная мрамором дорога, – вот что сделалось моей мечтой и заботой. – И ты пришел с Делоса в Египет – Чтобы узнать корни нашей веры, происхождение наших богов, понять, почему до сих пор эллины живут без понимания обязанностей и целей человека среди других людей и в окружающей Ойкумене. Ты поняла уже, что в Египте нечего искать законов морали – их нет в религии древних охотников, сохранившейся у земледельцев Нила. Но есть другие народы – Философ умолк, проведя рукой по лбу.
– Ты устал, отец – Таис поднялась, прикоснулась с поклоном к его коленям. Силы мои убывают. Я чувствую, что не увижу своего Делоса и не напишу всего, что узнал в Египте. – Не утруждай себя, отдохни, ешь здешний розовый виноград и вкусные плоды колючих пальм, – заботливо сказала гетера, и старик улыбнулся. – Да, да, я принесу тебе в следующий раз. Когда ты позволишь мне посетить тебя снова?
Не получив ответа, Таис одиноко пошла по темным проходам, жутковато напоминавшим ей пережитое в Лабиринте. Свет и зной полудня ощутимо ударили в нее горячей волной, унылый гул «пятидесятидневника» показался сначала даже приятным. Но уже к вечеру в своем насквозь продуваемом доме, в тревожном беге теней от колеблемых сквозняком светильников Таис опять потянуло в темноту храма, к странному старому эллину, давшему ей впервые в жизни светлый покой отрешения.
Юной девушкой Таис видела во сне Афродиту Уранию. Сон, повторявшийся несколько раз в последние годы, вспоминался так: Таис, босая и нагая, поднималась по лестнице необъятной ширины к зеленой стене из густых миртовых деревьев, проскальзывала между их переплетавшимися ветвями и выходила на свет – яркий, но не пронизывающий, теплый, но не знойный. Она приближалась к статуе Афродиты Урании. Богиня из полупрозрачного розового родосского мрамора, пронизанная светом неба, сходила с пьедестала и обвивала плечи Таис сияющей рукой немыслимой красоты. Урания заглядывала в лицо Таис. Чувство необычайной отрады и покоя переполняло юную гетеру.
Но она не любила этот сон – с течением лет все резче был контраст между чистым покоем любви, исходившим от Урании, и исступленным искусством и трудом той любви, которая составила славу Таис, образованной гетеры и знаменитой танцовщицы самого знающего народа в мире, каким считали себя афиняне. И вот радостный покой, испытанный прежде только в полудетских снах об Урании, пришел к Таис наяву при встрече с философом. А в Мемфисе ширились слухи о божественном сыне македонского царя Филиппа. Александр осаждает Тир, его жители упорствуют, но искусные механики македонцев решили создать перешеек между материком и островом, на котором стоит город. Гибель древнего финикийского порта неминуема. Когда Тир падет, то, кроме Газы, больше некому будет сопротивляться победоносному Александру.
Его надо ждать в Египте. Флот Александра, отрезая Тир, проникает все дальше на юг, и недавно эллинский корабль, шедший в Навкратис, встретил пять судов якобы под командой самого Неарха. Эгесихора сделалась дерзкой и беспокойной, чего прежде не случалось с лакедемонянкой. Может быть, горячий ливийский ветер со своей неослабной силой проникал в душу людей, делая их нетерпеливыми, скорыми на расправы, нечуткими и грубыми.
Таис давно заметила, что переносит жару легче, чем Эгесихора. Ветер Сета меньше влиял на нее, и она старалась реже встречаться с подругой, чтобы ненароком не вызвать ссоры. Вдвоем с верной Гесионой или с Менедемом Таис ходила на берег реки. Там она подолгу сидела на плавучей пристани.
Обилие текучей воды гипнотизировало эллинов, и каждый погружался в свои думы, глубокие, затаенные, неясные Однажды Таис получила приглашение от делосского жреца, переданное устно мальчиком – служителем храма Нейт. С волнением собиралась Таис на рассвете следующего дня, надев скромную одежду. Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги. Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя).
Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.